В рамках исследования байкеров, с точки зрения субкультуры, мы познакомились с интересным фотохудожником из Новой Зеландии Джоно Ротманом (Jono Rotman), который уже много лет живет в Сан-Франциско (США).
В течение 10 лет Джоно работал над проектом «Mongrelism», исследуя опасные банды байкеров из Новой Зеландии, их образ жизни и философию. Сегодня в Новой Зеландии, слово байкер считается именем нарицательным практически в 100 % случаев, приравниваясь по смыслу к бандитам, преступникам и отморозкам. Байкеров в стране с каждым годом становится все больше, а значит и уровень преступности стремительно растет.
В этом интервью мы решили узнать о самой идее создания проекта «Монгрелизм», тех трудностях, с которыми пришлось столкнуться Джоно во время подготовки и конечно о самих бандах байкеров, только от вида которых бросит в дрожь даже самых отважных смельчаков.
С Джоно Ротманом общалась журналист мотожурнала «Roll On» Катерина Сидорова.
– В первую очередь Джоно, расскажите пожалуйста, когда и как фотография пришла в вашу жизнь?
– Мой отец был фотографом и весьма самоотверженно отдавался этой деятельности. Еще маленьким ребенком я постоянно наблюдал, как он фотографирует, и возится со своими фотографиями. Мне это нравилось. Затем, когда мне исполнилось 17-18 лет, передо мной стоял непростой выбор – мне нужно было решать, что делать со своей жизнью. Однако, перебрав различные варианты, я решил, что буду себя реализовывать именно в фотографии.
– Вы родились и выросли в Новой Зеландии, но уже много лет живете в США. При этом, продолжаете работать как фотограф над проектами, связанными с культурой и жизнью Новой Зеландии. Что привело вас в США?
– В Новой Зеландии я жил в пригороде, при этом, всегда хотел жить в большом городе. И как только у меня появилась возможность, я уехал в Нью-Йорк. Спустя некоторое время, я встретил там свою будущую жену, и вскоре у нас родились дети. 5 лет назад мы переехали в Сан-Франциско, и сейчас живем здесь.
– Ваши проекты очень отличаются от привычных работ множества фотографов. Почему вы решили открывать миру через свои фотографии взгляд на преступную сторону Новой Зеландии?
– Одной из главных причин такого выбора проектов является то, что когда мой отец жил в Новой Зеландии – это было не самое лучшее время. В стране были сложные оккупационные периоды, сопровождающиеся насилием. Это сильно воздействовало на общество, а именно на психику людей. Я называю это некой «теневой стороной» нашего государства. Я решил, что через фотографию, буду показывать те переживания, через которые прошел мой отец. Также я хотел бы изучить посредством фотографии само происхождение насилия. В-третьих, я хотел бы использовать фотографию, как некое транспортное средство, которое бы показало этому миру другие аспекты жизни, некие темные стороны жизни.
Кроме этого, моя мать была ученой, и она с детства учила меня тому, что нельзя называть что-то хорошим, а что-то плохим только потому, что нам так хочется. Необходимо изучать проблематику, и разбираться в ней досконально. Сегодня многие люди стараются мыслить позитивно, но я считаю это неправильным. Таким образом, они прячутся от тех проблем, которые необходимо решать. Я же стараюсь показывать через свои фотографии то, что происходит в мире на самом деле. Я показываю, как светлые, так и темные стороны нашего мира.
Как журналиста и фотографа, мое внимание очень приковал ваш проект «Mongrelism» о бандах байкеров Новой Зеландии. Сразу видно, что за этими фотографиями стоит огромная история. Какую идею вы вложили в этот проект и почему посчитали важным показать это миру?
Проектом «Mongrelism» я, в первую очередь хотел показать миру некое особое проявление мужской силы, а в частности силу мужских групп. Монгрелы (Mongrel Mob) являются пожалуй самой неординарной группой в Новой Зеландии. Эти люди специфические, как своей иконографией, так и уникальными характеристиками, которые можно увидеть только в Новой Зеландии. Мне показалось, что через такой фото-проект я наилучшим способом смогу показать темную сторону жизни, существующую в стране. Монгрелы, на мой взгляд, очень ярко представляют некий колониальный процесс, который когда-то был в Новой Зеландии. Часть из них составляют коренные жители Новой Зеландии, которые называются Мари (Маори). Они всячески стараются оскорбить и наказать белых людей, которые когда-то держали коренных жителей страны в рабстве. Именно поэтому, можно увидеть иконографию нацистов и свастику в разных демонстрациях. Все направлено именно на эту идеологическую войну.
– Насколько я знаю, вы работали над этим проектом более 10 лет. Расскажите, как проходили этапы подготовки к проекту?
Я имею в виду, как и с кем вам пришлось договариваться о съемках, насколько близко приходилось знакомиться с членами банд, и какие возникали трудности в организации всего этого процесса?
– Первое и самое сложное, с чем я столкнулся – это первый контакт и начало взаимодействия. Когда я начинал свое исследование более 10 лет назад, я был первым человеком, «по ту сторону», которого так близко подпустили к себе люди из этой банды.
Я начал с того, что связался с полицейскими, попросив контакты кого-либо из представителей банды. Спустя некоторое время, я встретился с одним человеком, который регулировал отношения между обществом и бандами. Скажу честно, мне было очень страшно во время этой встречи. Я бы сказал, что это была жуткая встреча. Но я знал, что со мной ничего плохого не должно случиться, так как я сразу объяснил, что речь идет лишь о художественном проекте, который не касается журналистских расследований и т.д. Я уверил его в том, что не намереваюсь собирать какую-либо секретную информацию о них, чтобы придать огласке впоследствии.
При этом, я бы выделил несколько основных факторов, которые оказались наиболее сложными для меня при взаимодействии с Монгрелами:
1. Мы совершенно из разных миров. Поэтому я попытался фотографию сделать неким нашим общим интересом, ведь в съемке должен участвовать и я и каждый из них одновременно. Это дало нам определенный общий интерес.
2. Было очень сложно завоевать доверие, и я старался сделать все возможное для этого. В начале нашего общения я фотографировал членов банды в фото-студии. Но со временем, когда отношения стали более доверительными, я уже мог приезжать к ним домой и снимать каждого прямо в домашней обстановке.
3. Изначально я был для них чужаком – неким белым человеком, который почему-то интересуется их культурой, пытаясь как-то с ними работать.
Мы взаимодействуем с ними на протяжении очень долгого времени, и продолжаем постоянно созваниваться и общаться. Это происходит в силу профессиональных причин. Довольно часто возникают вопросы об авторских правах, публикациях, интервью и т.д. Это не просто, потому что эти люди не бывают статичными. Они постоянно находятся в движении, и в разъездах на своих байках. Кроме этого, кто-то попадает в тюрьму или погибает. Но в конечном итоге, я все еще жив и имею возможность рассказывать вам об этом.
– Я бы хотела подробнее спросить вас о самих бандах, если вы не против.
– Да, конечно
– Правильно ли я понимаю, что в Новой Зеландии существует множество банд, но есть несколько основных?
– Да, это правда. Банд много, но я бы выделил 4 основные группы:
1. Hells Angels (Дом Ангелов);
2. Mongrel Mob (Дворняги, ублюдки) – вторые по знаменитости после Hells Angels;
3. Black Power (Черная сила);
4. Had Hunters (Охотники за головами).
Также в Новой Зеландии существуют и Австралийские банды, так называемые, Бандито. Точное название «Tongues» (языки). Однако, большую часть банд составляют именно коренные жители Новой Зеландии. Но они себя конечно бандами не называют. Их так называет государство и внешний мир.
Я бы сказал, что коренные жители Новой Зеландии Мари отомизировались и сформировали различные племенные группы, которые существую в среднем от 40 до 60 лет.
– Если говорить о 4-х основных бандах, то могли бы вы выделить принципиальные отличия между ними?
– Я перечислил вам крупные банды в качестве примера. Безусловно, существуют и другие, не менее значимые банды, на территории Новой Зеландии. Однако, я не слишком глубоко знаком с их историей, потому что не изучал. Я специализировался и работал детально только с «Монгрелами».
Кое-что о деятельности банд я всеже могу сказать, но это только мои наблюдения со стороны. Например, «Охотники за головами», больше направлены на бизнес, продажу оружия и проституцию. А «Монгрелов» и «Черную силу» я бы назвал настоящими гангстерами. Практически вся их деятельность связана с насилием.
Нужно понимать, что Новая Зеландия сегодня является страной с очень высоким коэффициентом преступности. Это действительно криминальная страна, хоть многие во всем мире даже не подозревают об этом.
Что касается «Монгрелов» и подобных им банд, то чаще всего, они берут свое начало в тюрьмах. Бывшие члены банды «Монгрелов», примерно 40-50 лет назад, попадая в тюрьмы сталкивались с весьма коварным отношением. Их унижали и всячески мучали. Поэтому, одной из причин их насилия сегодня является, своего рода, месть за прошлое отношение к их предшественникам. Сейчас они очень жестокие и опасные люди, с которыми в обычной жизни лучше не встречаться. Поверьте мне на слово.
– Удалось ли вам понять, есть ли в бандах определенная структура или иерархия?
– Да, эти банды крайне иерархичны и всегда имеют своих лидеров. Одна из причин, почему мой проект так успешно реализовался заключается в том, что я имел дело с людьми очень высокого ранга. И конечно, когда они дают команду, то вся нижестоящая структура беспрекословно подчиняется.
Также я заметил, что с более молодыми членами банды, намного сложнее общаться и о чем-то договариваться, чем с более старшими.
– Я видела видео, на котором члены банды пришли к вам на выставку и устроили там настоящий перфоманс. Похоже, что они гордятся тем, кто они есть, имея глубокую философию внутри своей субкультуры. Вам удалось понять эту философию?
– Да, у них есть философия, и основным ее компонентом является осознание себя большой семьей. Именно так они друг к другу относятся. У Монгрелов существует определенный менеджмент, целью которого является максимальная забота о своих людях. Они стремятся создать все условия для того, чтобы у них и членов их семьи было хорошее будущее.
Что касается моих выставок – да, они там пели и танцевали. Я думаю, что это отражает их некое перерождение и отношение людей к своей культуре Мари. Некоторые люди, попадая в тюрьму, как бы теряют свою культуру и историю. У них все отбирают. Они попадают в такие условия, где больше не чувствуют связи со своей древней культурой. Что касается их идентности, то они принимают то, кем они являются, и очень гордятся своим происхождением.
Когда они пришли на выставку, то несомненно чувствовали себя там хозяевами. Они считали, что все, что там происходит, принадлежит только им. Они смотрят на эти фотографии, и видят своих предков, членов своей семьи. Это их люди. Они разговаривали с фотографиями, подразумевая глубокую связь с членами своей семьи через эти изображения. Особенно это касается тех из них, кто не дожил до выхода проекта. За 10 лет в такой субкультуре, как вы понимаете, может многое произойти, и они довольно часто умирают не своей смертью. Они говорили со своими героями прошлого.
Но самый большой успех, которого я сумел добиться благодаря этому проекту – это то, что многие люди из Новой Зеландии заинтересовались их историей. На выставку приходили заинтересованные люди, которые никогда до этого и слушать бы не стали о подобных бандах. Я сумел привлечь внимание, а это самое главное.
– Джоно, а сами члены банды кем себя считают? Считают ли они себя опасными преступниками и злодеями, или они считают, что выполняют некую миссию, имея высшую цель?
– Я бы сказал, что для них насилие является очень важной частью их жизни, по разным причинам. Одна из главных причин, как я уже говорил – это суровое отношение к их предкам в прошлом. Государство также создавало им условия для максимально сложного существования. Некоторые из членов банд считают своей миссией вернуть причиненное им ранее насилие в 10-и кратном размере. И они действительно верят в философию этого правосудия. Очень много молодых парней так и не успели повзрослеть и были загублены. Они прошли через разные жуткие вещи, как они считают. Об этом «Монгрелы» никогда не забудут.
Некоторые из них и сегодня живут в убогих условиях, продолжая почитать насилие. Но они считают, что созданы для того, чтобы делать мир лучше для их людей, иногда полагая, что к этому их призывает вселенная. Я знаю некоторых членов банд, которые, являясь очень богатыми людьми, живут весьма скромно для того, чтобы помогать своим братьям. Они делятся всем, что у них есть друг с другом.
Отчасти, можно сказать, что насилие – это также своеобразный инструмент организации будущего для своих семей. Они занимаются насилием, не имея другого выбора, как они сами говорят. Это нужно понять и воспринимать, как часть их сути. Но не все из них считают, что только насилием можно что-то улучшить в своей жизни.
– Глядя на этих людей через ваши фотографии, бросаются в глаза их татуировки, которых очень много. Известно ли вам, что означают эти татуировки? Это некая символика, возможность привлечь к себе внимание или что-то еще?
– Большая часть татуировок связана с тюремной жизнью. Человек, сидевший в тюрьме, показывает с помощью татуировок количество отсидевших лет, а также преступления, за которые он туда попал и т.д. Также татуировки могут выражать некие традиционные мотивы Мари. Есть и символическая сторона, показывающая генеалогию человека и его предков. Они могут показывать на географию культуры Мари, историю и принадлежность к конкретному племени. Помните, я говорил вам, что они снова возрождаются с их историей, то есть, воссоединяются? Это то, что позволяет им иметь при себе важное значение своей сути.
Я слышал однажды, как старшие выражали недовольства молодым членам банды, наколовшим себе татуировки, потому что татуировку нужно заслужить. Более того, никто не имеет права набивать то, что он хочет. Все необходимо обосновать и согласовать со старшими. Также я отмечу, что их татуировки – это своеобразный ответ государственным структурам. Когда кого-то задерживают правоохранительные органы, то с них полностью все снимают и все отбирают. У человека буквально ничего не остается. Но татуировки как бы сохраняют их культуру, не давая разорвать связь с семьей. Татуировки хранят то, что у них невозможно отнять.
– Все члены банд также являются мотоциклистами. Они позиционируют себя, как MC клуб. Что говорят члены банд о том, что они используют мотоцикл? Это лишь средство передвижения для них или нечто большее?
– За последние годы стало очень много байкеров, большая часть из которых – бандиты. Я не знаю, есть ли у них какая-то духовная связь с мотоциклом, потому что не изучал этот вопрос так глубоко. Но они любят крупные и громкие машины. Это некий дополнительный атрибут их силы.
Также, исторически у «Монгрелов» основным видом транспорта был Ford V84 50-60-х годов. Двигатель этой машины очень схож на рев двигателя мотоцикла. Возможно из-за этого, сегодня можно встретить на лицах многих «Монгрелов» татуировку в виде аббревиатуры этой машины.
– Существуют ли в этих бандах какие-то философские книги или другая литература?
– Честно говоря, я не смогу вам назвать даже одну книгу. Эти ребята, не особо читающие люди, поверьте мне. Во многом, это связано с крайне низким уровнем образования. История, культура и правила «Монгрелов» передаются устно. У них существует очень большое количество легенд, а также разных песен, заклинаний и т.д.
При этом, у коренных жителей Новой Зеландии не было своего алфавита. Их письменность ограничивалась своеобразным выскабливанием знаков на камнях.
– Общаются ли между собой члены банд? Возможно у них четко разделены границы деятельности или они враждуют между собой?
– Мой ответ: и то и другое. Безусловно, сегодня большая часть разногласий между ними выясняется относительно мирно. Однако есть банды, которые никогда не будут общаться друг с другом. Чаще всего, это касается взаимоотношений чернокожих банд с белыми. При этом, они не редко идут на открытые конфликты, убивая друг друга. Это происходит и в наши дни.
Пожалуй самыми заклятыми врагами можно отметить «Монгрелов» и «Черную силу». Их «холодная война» никогда не прекращается.
– Насколько я знаю, вы снимаете свои проекты на крупноформатную камеру. Достаточно необычный подход в мире цифровых камер. Чем это обусловлено?
– Главная причина в том, что крупный формат позволяет делать фотографии большого размера в очень высоком качестве. Правда, печать таких изображений – это весьма трудоемкий процесс. Но мне кажется, что настолько большие фотографии формируют некий другой уровень художественности. Это пространство позволяет получить своеобразный духовный заряд. Вы как бы видите определенный объем времени. Видите, откуда появилась эта фотография и люди, изображенные на ней.
Кроме этого, для меня очень важен сам процесс съемки, который проходит медленно и методично. Необходимо правильным образом работать с человеком, и никуда не спешить. Более того, само место, где мы снимаем, похоже на святое место. Оно тихое и медленное. Этот процесс дарит неповторимые ощущения, как мне, так и тем, кого я фотографирую.
– Как вы считаете, может ли фотография что-то изменить в мире или это лишь инструмент привлечения внимания к проблеме?
– Отвечу положительно на обе части вопроса. Конечно фотография – это некий инструмент, который позволяет привлечь внимание многих людей на конкретную тему или проблему. На примере своей деятельности, я расскажу один случай, который произошел со мной, как раз во время работы над «Монгрелизмом». Во-первых, больше людей узнали о существовании такой субкультуры, в виде своеобразных байкерских банд. Но и внутри банд, люди начали больше говорить о своей истории и традициях.
Например, один из людей, которых я снимал, уже умер, и сегодня именно мою фотографию используют на его могиле. Это изображение стало неким артефактом.
Также был достаточно непростой случай, когда, прямо во время организации выставки в Новой Зеландии, один из членов банды, которого я фотографировал, обвинялся в убийстве. Ко мне на выставку приехал отец убитого парня и попросил, чтобы я убрал фотографию убийцы его сына. Но я принял решение не делать этого. Убрав фотографию, я бы бросил тень на целостность самого проекта. Для Новозеландцев важно показать, что эти люди существуют, и они такие, какие есть. Так что мы не стали ничего убирать. При этом, у отца убитого парня было очень сложное прошлое, и он принял в итоге эту ситуацию на выставке. Более того, он даже поменял свое мышление и взгляды на некоторые вещи. Это все происходило на моих глазах.
Я конечно не говорю, что только благодаря моему проекту люди смогли узнать больше о «Монгрелах», но считаю, что мой заслуженный вклад в этом имеется.
– Спасибо Джоно за то, что позволяете не только через фотографии знакомиться с субкультурой Новой Зеландии, но и так развернуто ответили на мои вопросы.
– Для меня также было очень приятно поделиться с вами частью моей работы, а значит и жизни. Рад был с вами пообщаться, и спасибо, что пригласили.
